Записки родовитого космополита

В 1804, находясь в местечке Горы Могилёвской губернии, Державин написал стишок: 

Желалъ бы вѣкъ я быть съ жидовочкой прекрасной,

Чтобъ въ горкахъ и горахъ съ ней время проводить;

Но вмѣсто я того, по волѣ Царской, властной,

Обязанъ истинну въ толпѣ крестьянъ слѣдить.

Оставя арфы звукъ, гитары, форто-піана

Волшебной гласъ ея, и пляску казачька,

Я долженъ разыскать, как чернь была вся пьяна,

Какъ Земскому Суду угладила бока;

И словомъ всякой день подобнымъ занимаясь,

Лишь въ мысляхъ красоты жидовочкины зрѣть.

Талантовъ тысячью и прелестьми плѣняясь

Бекасами ея — лишь сыту быть умѣть.

Державину было тогда 59 лет. По тем временам считался стариком. Но похоте все возрасты покорны. Проблема была в том, что старика разыграли. Глазки ему строила, подавая бекасов, не еврейка, а переодевшаяся еврейкой графская дочь Екатерина Ивановна Соллогуб (в замужестве — княгиня Голицына). Она и впрямь была хороша, даже спустя десяток лет.

Мы, русские, все до последнего, можно сказать, человека знаем, что такое, с точки зрения внутренней жизни ее, наша любезная всероссийская империя. Для небольшого количества, может быть, для нескольких тысяч людей, во главе которых стоит император со всем августейшим домом и со всею знатною челядью, она — неистощимый источник всех благ, кроме умственных и человечески-нравственных; для более обширного, хотя все еще тесного меньшинства, состоящего из нескольких десятков тысяч людей, высоких военных, гражданских и духовных чиновников, богатых землевладельцев, купцов, капиталистов и паразитов, она — благодушная, благодетельная и снисходительная покровительница законного и весьма прибыльного воровства; для обширнейшей массы мелких служащих, все- таки еще ничтожной в сравнении с народною массою, — скупая кормилица; а для бесчисленных миллионов чернорабочего народа — злодейка-мачеха, безжалостная обирательница и в гроб загоняющая мучительница.

Василий Васильевич Самойлов (1812-1887)